Покорить дикое сердце

ГЛАВА 1

Слезы застилали глаза. Беззвучно шмыгнув носом, я утерла их рукавом рубашки, стараясь не смотреть ни вниз, на узкий карниз, где я, едва дыша, стояла, мечтая лишь об одном – не сорваться, ни на залитый кровью двор у распахнутых настежь ворот крепости «Дикое сердце», ни на отцовскую башню, из окон которой сочился дым разгоравшегося пожара. Еще вчера князь Войцек Радович управлял оттуда делами жудеца Караш-Северец. А сегодня...
Замок захвачен головорезами Картуша Салеса, главаря вольных наемников, давно мечтавшего подчинить наш богатый и процветающий край. Кровь дружинников, до последнего защищавших нашу семью, пропитывает внутренний двор и галереи главного дома. Слуги попрятались кто куда в тщетной надежде спастись от разбойников, не знающих пощады. А мама, отец и маленькая сестренка...
Нет, лучше не думать об этом. А то недолго сорваться в истерику. А потом и вовсе сорваться...
– Где она? Ищите девчонку!
Я сильнее вжалась в наружное ограждение галереи, опоясывавшей второй этаж главного дома. По другую сторону – внутри – прогрохотали шаги разбойников.
– Найдите Алишку! – заглушая стоны людей, грохот сундуков и жадные крики головорезов, дорвавшихся до добычи, раздался приказ Картуша. – Она нужна мне живой!
С губ сорвался тихий смешок.
В этих словах, в их интонации чувствовалось, что убивать меня Картуш и правда не хочет. Не сразу. Сначала поглумится как следует за то, что отец отказался обручить меня с ним, грубым и развязным соседским бастардом, невзирая на то, что я не принадлежала к роду Радовичей по крови и имела куда меньшую брачную ценность, чем в будущем могла получить красавица-Люблянка.
При мыслях о девочке сердце сжалось.
«Любушка, моя ласковая маленькая сестричка... Только упыри и звери могли так поступить с ребенком! Звери!»
Я стиснула в кулаке отцовский перстень, который тот успел отдать мне перед тем, как броситься на защиту жены и дочки.
«Алишка, – прозвенели в голове его последние слова. – Выберись из замка. Найди своего брата Данцега и дядю Мартина. Передай им мою волю. Скажи, чтобы шли отбивать город. Данцег… Данцег теперь будет господарем Караш-Северца. А до того момента – ты. Понимаешь меня? Это твоя земля, Алишка, ты отвечаешь за нее. Не подведи, любе».
«Не подведу», – глотая слезы, пообещала я.
Но сразу уйти не смогла. Сперва с ловкостью куницы взобралась по выступам и парапетам каменного главного дома прямо к сестричкиной спальне. И там сквозь неплотно закрытые ставни увидела все.
Удар. Взмах меча. Удар. Кровь. Стиснутые зубы отца, с трудом зажимавшего рану, слезы матери: «Пощади! Только не Любляну! Она же дитя, совсем дитя!»
Но всхлипы и крики не могли тронуть черное сердце. В память навсегда впечаталась кривая ухмылка на перекошенном кривым шрамом лице Картуша. И взмах клинка, оборвавший сразу две жизни.
К горлу подступила тошнота. Я подавила ее усилием воли и медленно двинулась по внешней стороне галереи, цепляясь носками мягких домашних туфель за выступы глиняной черепицы.
Еще немного. Пройти по покатой крыше, спуститься вниз по резному столбу крыльца, спрятаться за перилами. А там…
Скрючившись в густой тени, я замерла, не сводя взгляда с раскрытых ворот. Свобода была так близко – только руку протяни. Три десятка быстрых шагов, а оттуда в город по мосту – или сразу рыбкой в быструю речку. И пусть потом головорезы Картуша стаптывают сапоги, ища меня по всему княжеству.
Не найдут. Никогда не найдут.
Я напряглась, готовая к последнему спасительному рывку – и вдруг услышала донесшееся из конюшни отчаянное ржание.
«Гром!»
Я узнала бы его из тысячи прочих. Молодой конь из породы горцев, которого отец привез в крепость четыре года назад, был его любимцем. Грива чернее ночи, холеная шкура, сильные ноги, мощная спина – такое животное достойно было ходить под седлом самого господаря Вельхии, а не простого, пусть и достаточно значимого, удельного князя. Я знала, что у отца не раз просили продать Грома. Чуть ли не золотом по весу коня готовы были платить, но неизменно получали от ворот поворот. И не зря! Такого коня хоть по всей стране ищи – никогда не найдешь. Быстрый как ураган, выносливый, своенравный. А взгляд – такой умный, что казался почти человеческим. Иногда мне казалось, он сам выбирал, куда скакать и кому служить. Хотя, конечно, это было иллюзией – отец никогда не отпускал Грома на вольный выгул и строго следил, чтобы слуги не забывали запирать стойло.
Но даже так я знала, что он был привязан к Грому, точно к члену семьи. Да и я тоже. Сколько тайком стащенных с кухни яблок конь съел с моих протянутых ладоней – не перечесть.
А теперь...
Раздавшийся из конюшни свист хлыста и последовавшее за ним ржание раненого животного были различимы даже сквозь гомон, крики и треск занимающегося пожара.
Звук хлестнул по и без того оголенным нервам. Я поморщилась. Слышать, как лучший друг плачет от боли, было совершенно невыносимо. А бросить его в беде – и того труднее.
Я уже потеряла отца, маму и маленькую сестренку в жестокой атаке. И не могла – просто не могла! – потерять еще и Грома.
...